В жизни у каждого человека наступает момент, когда хочется остановиться, оглядеться окрест, попробовать взглянуть на себя самого и на окружающих тебя людей как бы со стороны, спокойно подумать о прожитых годах, попытаться заглянуть в будущее... Такой момент, как мне показалось после нескольких бесед с Филиппом Киркоровым, наступил и у этого внешне по-прежнему неугомонного артиста. Нет, он не сбавил обороты. Он, как и раньше, крутится в беличьем колесе репетиций, выступлений, презентаций, юбилеев, светских раутов и артистических тусовок. Не умолкает его мобильный телефон, особой трелью отзывающийся на звонки Самой. Он по-прежнему пытается делать несколько дел одновременно и в таком же бешеном темпе заставляет поспевать за собой своих сотрудников и помощников. Но он уже изменился изнутри, и в фирменном киркоровском полуудивленном, полугипнотическом взгляде все реже проскальзывает кокетство Зайки или лукавство Черта с хутора близ Диканьки. Мы долго разговаривали в его переполненном, как сундук Скупого Рыцаря, регалиями и реликвиями, завешанном фотографиями и афишами кабинете. Я пытался заставить Филиппа говорить о себе, а он все сворачивал на предстоящую премьеру мюзикла «Чикаго», которая должна была состояться уже на днях и которая, как я понял, полностью заполонила жизнь и самого Филиппа Киркорова, и его полноправного партнера в этой сумасшедшей затее - Аллы Пугачевой.

- Я не могу вам передать, - говорит Филипп, - что и как нам с Аллой пришлось преодолеть, через какие тернии и препоны продраться, чтобы воплотить в жизнь эту мою мечту - поставить в России и на русском языке знаменитый американский мюзикл «Чикаго»!
- Почему вы решили заняться именно мюзиклом?
- Мне всегда нравился этот жанр. Мне всегда нравился музыкальный театр. Но музыкальный театр не в той форме, в какой привык его видеть наш зритель, - оперетта, классика, Кальман, немного пения, чуть-чуть танца. Все это замечательно. Кстати, я сам учился по специальности - актер музыкального театра, пел в оперетте того же Кальмана - все это было у меня. Но так случилось, что, увидев на Бродвее «Чикаго», я понял: вот оно, мое призвание! Я сразу вспомнил, как был потрясен в детстве голливудскими фильмами 30-40-х годов. Потом были фантастические фильмы Элвиса Пресли. Я интуитивно понимал, что я буду заниматься именно этой профессией. Я был уверен, что в своей жизни еще столкнусь с мюзиклом, но детская мечта сыграть в музыкальном фильме или петь и играть в мюзикле в театре долгие голы оставалась неисполненной. И с возрастом стремление сыграть в мюзикле переросло в желание самому поставить его.
- Из-за чего вы выбрали именно «Чикаго»?
- У нас в Москве сегодня есть «Метро» - это польский мюзикл. Есть французский мюзикл «Нотр-Дам», российский «Норд-Ост». И вот появляется «Чикаго». На сегодняшний день это единственный бродвейский мюзикл, поставленный на русской сцене и в русских театральных традициях. И я счастлив, что это довелось сделать мне. К тому же «Чикаго» уже фактически завоевал весь мир, почти в каждой стране находились такие безумные люди, как мы с Аллой Борисовной, которые столь дорогостоящее действо переносили в Мексику, в Швецию, в Германию, в Австралию, в Португалию и Италию. И вот «Чикаго» теперь и в Москве.
- Отчего вы именно в театре ставите мюзикл, а не снимаете, скажем, киномюзикл?
- Я из семьи потомственных артистов. Бабушка была цирковой артисткой, и с детства я был захвачен феерией цирка, эстрады, сцены, мюзик-холла. Кино же кажется мне искусством несколько отстраненным, оторванным от непосредственного сценического действа. Да и людей, которые могли бы сейчас снимать музыкальные фильмы такого высокого качества, которые снимал Григорий Александров с Любовью Орловой - «Веселые ребята», «Цирк», «Волга-Волга», «Весна», - таких людей нет. Да и честно вам скажу - меня театр прельщает больше. Это возможность играть каждый день, выходить на театральную сцену, чувствовать реакцию зала...
- Как вы отбирали актеров для своей постановки?
- Мы с Аллой Борисовной создали труппу по-американски - путем кастинга, путем жесткого отбора из пяти тысяч человек. Мы собрали уникальную трупну именно для мюзикла - все наши актеры поют, танцуют, играют, и все это способны делать одновременно. Я не верил в то, что это возможно. К нам приезжали со всей страны, и я уверен, что после мюзикла «Чикаго» зрители откроют очень много неожиданных звезд для себя, что после «Чикаго» каждый из артистов, играющих там, станет звездой. Я очень горд тем, что еще раз напоминаю, что русская хореографическая, драматическая школа, русские актеры всегда считались великими. И настоящая русская порода в «Чикаго» прояви-лась на редкость органично. Сейчас с нами работает целая постановочная команда из Америки, режиссер Скотт Феррис, музыкальный руководитель Стивен Фриман и, конечно же, гениальный хореограф-постановщик, легенда Бродвея Гэрри Крист - вся команда из Нью-Йорка. К великому сожалению, с нами нет Боба Фосса, но его соратники, работавшие с ним на протяжении всей его жизни, сегодня также с нами в Москве. Декорации для нас изготовлены в Австралии, половина костюмов сшита в Лондоне, половина у нас под руководством американских дизайнеров. Вся команда репетировала ежедневно по 12 часов в день. Добавьте к этому фотосессии - у нас работали лучшие американские фотографы. Понимаете, мы собрали новый театр, полноценную труппу.
- Кого из своих актеров вы бы выделили особо?
- Почти всех - я же говорил, что мы собрали уникальный коллектив. Кстати говоря, труппа состоит не только из малоизвестных актеров. В нее органично вошла Лолита Милявская, которая играет одну из главных женских ролей. С нами Валерий Боровинских - солист мюзикла «Метро». Любимец всех детей Егор Дружинин. Максим Новиков - один из главных исполнителей в мюзикле «Норд-Ост». Валерий Ермаков из антрепризы Александра Калягина. Анастасия Стоцкая, сту-дентка ГИТИСа, девятнадцатилетняя артистка Театра Луны Сергея Проханова. Такая известная артистка, как Наталья Громушкина, из Театра Моссовета. Главную роль в нашем мюзикле исполняет артистка, которая приехала на кастинг из Смоленска. Представьте себе, она абсолютно американский стандарт голливудской артистки музыкального жанра, которая и танцует, и поет, и играет. И выглядит великолепно.
- Она играла в театре в Смоленске?
- Она и играла в Смоленске, она были и диджеем на радио. Зовут ее Лика Рулла. Она приехала по объявлению в Москву на кастинг, и с первого тура нам стало понятно, что это приехала звезда... Есть артисты из Орла, Нового Уренгоя, Хакасии, Казани, Томска, Еревана, из Питера...
- Почему вы выбрали именно Театр эстрады?
- Антреприза сегодня более всего подходит для Театра эстрады, которым успешно руководит Геннадий Викторович Хазанов. Нам очень импонирует то, что мы нашли в нем компаньона, что он как никто иной понимает, что значит для артиста реализовать себя. И сегодня зрителю дают возможность посмотреть на Театр эстрады как на площадку бродвейского типа. Сам театр - красивейший театр благодаря стараниям московской мэрии, лично Геннадия Викторовича Хазанова и его коллектива, переоборудован на сто процентов и представляет собой современный концертный зал, оснащенный по последнему слову техники. А вот гримерные там превратились в роскошные апартаменты уже не без нашего с Аллой Борисовной участия.
- Я подозреваю, что вы уже счастливы, еще до премьеры?
- Да, конечно же! Все два года я жил этим проектом, несмо-тря на то, что занимался эстрадой, гастролировал, снимал клипы и выступал с концертами. Все свободное время отдавал именно этому. Конечно, я буду в сто раз счастливее, когда мое счастье, мой восторг от этого мюзикла разделят не только моя команда - актеры, друзья, соратники, те, кто знает меня и верит в меня, а все зрители, которые пойдут на мюзикл «Чикаго».
- Спасибо большое за рассказ о «Чикаго». Но читателей интересуют и другие стороны вашей жизни. Этот мюзикл стал для вас каким-то новым этапом?
- Для меня это возможность, честно говоря, взять и остановиться. Уже двадцать лет я на сцене и непрерывно что-то делаю, придумываю, создаю с нуля. А сегодня я, как фанатичный отец своего детища, сам ухожу в тень, делаю перерыв в своей карьере, в эстрадной деятельности для того, чтобы найти и утвердить себя как продюсера, а затем сделать следующий большой шаг в своей творческой жизни. Поэтому я сегодня сам стараюсь отойти в тень и хотел бы, чтобы мой продукт, мое детище - «Чикаго» оказалось в центре внимания. Кстати говоря, для меня работа над мюзиклом - продолжение театральной традиции. Несколько лет назад я отработал подряд тридцать два концерта в Петербурге с программой «Лучшее, любимое и только для вас». Она стала первой пробой пера, проверкой - приживется ли у нас постановка откровенно бродвейского типа. Каждый день я давал концерт по три с половиной часа. Эта концертная серия была занесена в Книгу рекордов Гиннесса.
- Как это отразилось на здоровье?
- Когда есть стимул, когда полный зал, когда зритель ждет - забываешь про все. А потом сегодня у меня есть возможность выдерживать такие нагрузки. Поэтому когда меня спрашивают, что тебе подарить или что пожелать по какому-то достойному поводу, я всегда отвечаю - здоровья. Потому что если есть здоровье - есть все. И так же считает Алла Пугачева. Кстати сказать, американские продюсеры мюзикла «Чикаго», тоже муж и жена. Мы с ними подружились и рады, что делаем общее дело. Как я уже говорил, работа над «Чикаго» для меня это еще и возможность сделать остановку. Надо иметь огромную силу воли, чтобы суметь вот так остановиться. Сцена обладает магнетизмом невероятным. Однажды взойдя на сцену и почувствовав успех, отказаться от повторного выхода невозможно, это как болезнь. Но для того, чтобы сделать следующий большой творческий шаг, должны прийти свежие мысли, должно открыться второе дыхание. Потому что за двадцать лет постоянного бега, бега, бега... приходит усталость, наступает дефицит свежих идей. Я на определенном этапе почувствовал, что мой запас энергии и фантазии подходит к концу, что надо что-то делать, надо остановиться. Мне нужны новые эмоции, новые чувства. Для этого нужна остановка, чтобы посмотреть вокруг, подумать, почитать, поездить по миру. Но отказаться от сцены невозможно. Я долго не мог найти в себе силы сделать этот шаг. И вот «Чикаго» сегодня стал для меня Богом данным шансом - сделать остановку, передышку, не уходя со сцены заняться чем-то другим.
- А как к этому отнеслись те, кто давно работает с вами вместе?
- Отходя из активной гастрольной работы, я остался ответственен за тех людей, которые составляют мою труппу. Некоторые музыканты играют в «Чикаго», например, Александр Филоненко, это один из лучших и признанных ударников в нашей стране, лауреат многих фестивалей. Мой балет готовится к тому, чтобы начать самостоятельно выступать. Один из его солистов - Василий Никитин - главный репетитор «Чикаго», причем выбранный самими американцами. Та команда, которая была собрана мною на протяжении многих лет, она и сегодня составляет мою творческую семью. У меня сегодня великое желание остановиться. Кстати, хочу дать возможность желтой прессе отдохнуть от меня. Хотя прекрасно понимаю, что этим самым даю ей еще больший повод по-пытаться залезть и в новую «среду обитания» Филиппа Киркорова и его новой творческой семьи.
- Она вас донимает сильно или вы к ней относитесь спокойно как к неизбежному злу?
-Я понимаю, что это неизбежно, это спутник профессии, как микрофон, как необходимость давать интервью... Но я, когда начал заниматься музыкой, просто не предполагал, что стану главным героем всех таблоидов и желтых изданий нашей страны.
- Вы представляете, сколько вы кормите людей?
- Обидно, что эти персонажи кормятся не только благодаря мне, но и благодаря тем наивным и доверчивым, кто их издания покупает. Наши люди привыкли, что в газетах надо искать правду.Когда в Америке выходит таблоид, их продают в определенных местах, и, хотя многие люди читают их, они часто заведомо не верят написанному. А у нас покупают, читают и всему верят! Иногда эта писанина переходит рамки дозволенного и превращается в целенаправленное внедрение в сознание людей отрицательного образа. Я считаю, что это преступление. Но, к сожалению - это преступление пока в нашей стране не наказуемо.
- Скажите, вы ранимый человек?
- Любой артист - ранимый человек. Иначе бы не было артиста. Иначе бы человек выбрал другую профессию. Если бы он был неранимым, нетрепетным существом, он не смог бы играть чужие роли, перевоплощаться, петь о трагедии и о любви, не мог бы смеяться и плакать на сцене. Но, для того чтобы выжить сегодня, надо перестать быть чувствительным и ранимым. Надо, скрывая свою ранимость и незащищенность, становиться тем, кем тебя хотят видеть, кто дурно пишет про тебя. Я никогда не искал скандалов, они всегда находили меня сами. Всегда. Сколько в моей жизни было неординарных ситуаций, это всегда были ситуации, которые были спровоцированы другими. Я просто очень активный человек, и если встречаюсь с несправедливостью, то всегда стараюсь бороться с ней.
- Вы упомянули семью, упомянули тот близкий коллектив, с которым вы постоянно работаете. У вас остается время на общение с другими людьми и старыми знакомыми? Или вы растеряли их?
- Не растерял я их. И школьные друзья у меня есть, но я, к сожалению, очень редко с ними общаюсь. Они, бывает, звонят по телефону, но они понимают, когда я занят и не могу долго говорить. И прощают мне. Мне очень обидно и жалко, что я не могу потратить достаточно времени на общение в свое удовольствие Но, если задуматься, очень быстро проходят дни, годы. Они летят с каждым днем все быстрее, а в свое удовольствие я практически не кайфанул от жизни, как хотелось бы.
- У вас есть воспоминания, которые вам особенно дороги?
- Я часто вспоминаю школьное лето. Благодаря моим родителям я каждое лето проводил в Болгарии, в солнечной Варне, отдыхал на море. Меня раньше отпускали из школы, я уже 1 мая улетал с родителями в Варну и приезжал позже на месяц. Так что у меня было пятимесячное солнечное болгарское детство. Може быть, оттуда пошла и моя любовь к шоу-бизнесу - в Болгарии я сразу попадал в центр развлечений. В Болгарии уже в то время было много концертов, шоу, спектаклей. И родители меня всегда с собой возили, и я все это впитывал в себя как губка. Лето было самым активным гастрольным периодом у отца, и я ездил всегда с ним на гастроли.
- Что-нибудь из еды болгарской вам особенно нравится?
- Все острое - в моем ассортименте...
- У вас яркие, очень интересные костюмы. Вы как-то разделяете облик сценический и то, что вы носите каждодневно?
- Мой костюм должен быть не столько ярким, сколько удобным. Понимаете, моя жизнь до последнего времени была очень динамична и постоянно связана с движением, с хореографией. Упаковаться в какой-нибудь строгий костюм и совершать все что я делаю, было бы довольно-таки сложно. Поэтому я изначально предпочитаю широкие формы. Но даже широкие формы строгого плана не соответствуют тем ярким настроениям песен, которые у меня были в последние годы. Я менял разные музыкальные стили, но, в принципе, оставался верным основной идее песен о любви. Мой романтический образ - это Александр Грин, это «Алые паруса», это развевающиеся рубашки, длинные волосы... В разные периоды жизни у меня были и короткие стрижки, были и совсем длинные волосы, и белые волосы, и черные волосы, и разноцветные волосы... И все-таки в конце концов я понял, что я все тот же герой повести «Алые паруса». Хотя мое любимое сочетание тонов - черно-белое. Финал моего шоу всегда был, есть и будет черно-белым. Это могут быть широкие рубашки, это могут быть длинные плащи, брюки, но это всегда черно-белый финал.
- Кто подбирает сейчас для вас одежду?
- Сценический образ в моей одежде на протяжении многих лет помогал создать мой большой друг Валя Юдашкин, который за столько лет изучил вдоль и поперек мое творчество и меня самого и знает каждый штрих во мне. Изготовлен специальный манекен в его мастерской, чтобы мне не ездить на примерки, а по этому манекену делают мне костюмы. Я сейчас имею возможность одеваться модно, в модных магазинах, и не потому, что это модно, а потому, что это удобно, это мне нравится. Я один из первых в этой стране привез лет пятнадцать назад рубашку или брюки (уже не помню, что это было) от Версаче. Тогда на меня смотрели как на сумасшедшего. Через некоторое время Версаче завоевал весь российский рынок и определенные слои нашего общества. Мода менялась, кто-то принимал Версаче как дурной тон, но тем не менее я оставался поклонником Версаче даже после его смерти. Сегодня мне нравится одежда, близкая к стилю Версаче, но шагнувшая на некоторую другую ступень, - это Роберто Кавалли. В последнее мое выступление в Юрмале на фестивале я был одет во все от Роберто Кавалли, к тому же я являюсь «лицом» этой фирмы в России. И это не обязаловка, что мне надо носить Кавалли, мне действительно это нравится. У каждого есть свои слабости - кто-то любит вкусно поесть, кто-то играет в казино, кто-то любит шумные компании и рестораны, клубы... Я отдыхаю, расслабляюсь, релаксирую именно в магазинах. Я даже могу ничего не покупать, я могу просто ходить у витрин, просто рассматривать вещи, присматриваться, изучать. Потому что мода дает также импульс и стимул к творческим фантазиям. Даже цветовая гамма меня иногда возбуждает и побуждает к творчеству.
- То есть вы в определенной степени человек-созерцатель, вы отдыхаете, наблюдая жизнь?
- Да. Иногда в компаниях те, кто видит меня в первый раз, почему-то ассоциируют меня с тем, что я представляю собой на сцене. Ждут, что я должен прийти и сразу начать веселиться, петь «Зайка моя», хохмить, дурить... А я в компаниях прежде всего созерцатель. Я слушаю, мне интересно за чужими разговорами следить, за интонациями, потому что для меня это все копилка. это все образы.
- Чего вам хочется достичь кроме успеха «Чикаго»?
- Мне нравится делать то, чего от меня никто не ждет. Так было с фильмом «Вечера на хуторе близ Диканьки», где я сыграл Черта. Первоначально мне там предполагалась роль Потемкина, это было как-то уж слишком ожидаемо, и, когда я сам предложил себя на роль Черта, у продюсера и режиссера возникло некоторое замешательство, но они мне побоялись отказать и рискнули. Я-то был уверен, что у меня получится, но у них был такой образ романтического Филиппа, и они не представляли, как это я могу быть Чертом. А, оказывается, я смог быть Чертом.     После этого опыта понял, что могу взяться за «Чикаго» и сыграть одну из главных драматических ролей. И когда месяц назад Ирина Петровна Мирошниченко мне предложила сыграть во МХАТе в пьесе «Медведь», я, набравшись наглости, дал согласие и сейчас каждый день параллельно с «Чикаго» репетирую этот спектакль.
- Получается, вы не только созерцатель, в вас еще и «частица черта»...

- В каждом актере черт живет... Все дело в том, насколько смело мы даем этой чертовщине выйти... Я, правда, зарекся с чертовщиной больше не связываться. Потому что меня Бог каждый раз бьет по башке, когда я связываюсь с нечистым. Помнится, я снял клип «Мышь» и там тоже было что-то такое мистическое, нечистое. Этот клип произвел сенсацию и стал открытием русского МТV. Он позволил мне очень органично перейти с эстрадного поколения в поколение МТV. Но после этого у меня пошли какие-то не очень приятные события в жизни, связанные со здоровьем, с какими-то еще проблемами. Только все успокоилось, как я сыграл Черта. И тут же меня по башке ударили: я серьезно заболел и чуть концы не отдал.
- Филипп Киркоров-человек чем увлекается? Азартны ли вы или спокойны? Что для вас значит дом - только отдых?
- Дом - это... дом. Это единственное место, где я могу быть самим собой, быть с теми людьми, которые тоже только дома могут быть сами собой, и никто не вправе покуситься на наш покой, на эту тишину в доме, на эту абсолютную благостность. Я, к большому сожалению, сейчас практически не бываю дома, а провожу время либо на работе, здесь, в офисе, либо в гостинице «Советская», в которой находится репетиционная студия, и там заканчиваются репетиции в два часа ночи. Время не позволяет мне сейчас съездить домой за город, и мне этого очень не хватает. Я чувствую, что теряю свою энергетическую базу. Если я утром, вечером или днем не переговорю раза два-три-четыре по телефону с домашними, то чувствую, как обесточиваюсь, я теряю силы, теряю интерес к жизни...     Еще мне очень грустно приходить в пустой дом, в пустую квартиру, в пустой номер отеля. Поэтому я, как только прихожу, сразу набираю номер телефона родного человека и полчаса или час разговариваю. У меня такое чувство, что эта квартира или дом наполняются человеком, с которым я только что поговорил, его духом. Очень важно, чтобы в тебя верили, поддерживали и любили твои самые близкие люди.
- Как вы относитесь к деньгам? Вы упомянули, что, к счастью, сегодня вы можете себе позволить многое. Сколько должно быть денег у артиста?
- Тут я отвечу фразой, которую часто говорит Алла Борисовна, и я с ней полностью согласен: «Денег надо ровно столько, чтобы не чувствовать себя униженным». Абсолютно точная фраза. Действительно, денег надо ровно столько, чтобы не чувствовать себя униженным. Я не миллионер, я не могу купить остров или самолет в свою собственность, но я так живу, что мне не хотелось бы себе отказывать в каких-то радостях, которые меня отвлекают и расслабляют, повышают мне настроение.     Если я буду чувствовать, что я как-то ограничен, я не смогу замахнуться на более важную и значимую вещь для себя, такую, как создание новой программы, причем за свои деньги. Все шоу последних лет, все мои туры, все клипы, проекты сделаны исключительно за наши деньги. Мы никогда ничего ни у кого не просили. Пугачева живет по принципу Булгакова - «никогда ничего не проси, сами придут - сами все предложат». Что, собственно говоря, всю жизнь с ней и происходит. Я должен ощущать свою полную независимость ни от кого. Я ненавижу давление сверху. Независимость - это самое главное, свобода в действиях, свобода в выборе. Чтобы никогда надо мной не довлело чье-то мнение, указание.     Я счастлив, что живу в эти времена, когда я не завишу от Худсовета, от Госконцерта, от Москонцерта, от того, дадут мне выехать за границу или не дадут. Все, с чем в жизни боролась Алла Пугачева, защищая своих музыкантов или артистов, которых не выпускали за границу, срывая тем самым ее шоу-программу. Сегодня я зависим только от одного - от зрителей. Если они хотят, они пойдут на меня, не захотят - не пойдут. Вот единственно от кого я сегодня завишу. Надо, чтобы экзамен, который сам себе устраиваешь, сдавать на «отлично». Моя госкомиссия - это те тысячи людей, которые приходят и будут приходить еще на мои концерты.
-У вас в кабинете масса фотографий великих певцов, артистов и современности, и недавнего прошлого. Кто из них наиболее вам близок?
-Ну,конечно же, Элвис Пресли. Он для меня был путеводной звездой и в моем творчестве, и в жизни. Хотя меня со многими сравнивали всю жизнь - и с Майклом Джексоном, и с Рики Мартином, с которым мы очень дружим и знакомы очень давно, лет десять, еще до того как к нам пришла настоящая популярность. Мы встретились когда-то на фестивале «Белые ночи» в 92-м году в Санкт-Петербурге. Он приехал разогревом с Хулио Иглесиасом, а у меня тоже было одно из первых выступлений после победы на конкурсе. Мы подружились и столько лет уже дружим.     Как это ни странно, у него тоже кумир - Элвис Пресли. Особенно его музыкальная карьера в кино. Мне хочется сыграть хотя бы в одном таком фильме, как снялся Элвис Пресли. Хотя он снялся в 25 фильмах...
- С кем любит встречаться Филипп Киркоров?
- Не со многими. Прежде всего потому, что мы все постоянно заняты и очень много ездим, сильно устаем. Но, пожалуй, есть один человек, встреча с которым всегда для меня безумно интересна, - это Валерий Леонтьев. Это удивительный человек, очень ранимый и тонкий, талантливый, интересный. С ним всегда есть о чем поговорить. У нас с ним очень много общего - взгляды на жизнь, интересы, даже вкусы совпадают в музыке, кино, в театре. Может быть, поэтому он меня называет своим преемником на сцене. А я, в свою очередь, всегда говорю, что для меня идеалом артиста был и остается Валерий Леонтьев. Он прошел безумно тяжелый путь, он так же, как и Алла Борисовна, попал в то время, когда на все было «нет». Как Пугачева совершила революцию на эстраде, так и Леонтьев. Ему было даже сложнее, потому что он мужчина, и эти костюмы, и эти песни, и постоянный авангардный поиск в музыке - это все было для него особенно сложно...     Я обожаю встречаться с Максом Галкиным - с ним всегда весело и можно говорить обо всем. Мне очень приятно встречаться с друзьями-актерами: Олегом Меньшиковым, Сергеем Маковецким, Женей Мироновым, несколькими другими близкими людьми. Это удивительно талантливые, не побоюсь этого слова - гениальные артисты и прекрасные люди. Но, повторюсь, - сейчас времени для общения остается очень мало, и я часто предпочитаю просто побыть дома, рядом с родными и близкими людьми. В общем, наверное, действительно пришло время остановиться и оглядеться. Чтобы потом с новой силой ринуться в эту сумасшедшую жизнь…